Член Комитета ГД по финансовому рынку Павел Медведев
"Эхо Москвы", Среда, 24.12.2008.
ВАРФОЛОМЕЕВ: У нас в гостях сегодня член Комитета ГД по финансовому рынку Павел Медведев. Павел Алексеевич, добрый день.
Показать Все[+/-]Аннотацию
М.КОРОЛЕВА(ведущая): Здравствуйте.
П.МЕДВЕДЕВ: Здравствуйте.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ(ведущий): Перед вами мы планировали говорить о поставках российского газа в Белоруссию, но вот история с Будановым сменила наши планы, поэтому первый наш вопрос будет обращен к вам.
Мы тут подсчитали, что если сбудутся слова Лукашенко о том, что в следующем году Белоруссия будет платить в два с половиной – три раза меньше за российский природный газ в обмен на некоторые политические преференции, которые обсуждать не будем, то тогда Россия недополучит около пяти миллиардов долларов.
Это наши приблизительные оценки, исходя из среднеевропейской цены, анонсированной Газпромом на следующий год в 400 долларов за тысячу кубометров. В этой связи вопрос, который задает наш слушатель Платоша на интернет-сайте радио «Эхо Москвы»: «Зачем давать деньги в долг или в виде таких газовых субсидий таким странам, как Исландия, Белоруссия, когда мы сами уже собираемся влезать в долги. Мне тоже кажется, что ситуация несколько нелогична. Особенно в условиях кризиса.
П.МЕДВЕДЕВ: Мне всегда не нравится, когда что-нибудь продается не по рыночной цене. Это вызывает подозрение, не кладет ли кто-нибудь разницу в карман. Тем не менее, из политических соображений это иногда приходится делать. И что мы получаем взамен этой нерыночной цены, я, честно говоря, не знаю, но надеюсь, что что-то получаем.
М.КОРОЛЕВА: Ну вот предполагают, что на самом деле мы получаем признание независимости Абхазии и Южной Осетии. Во всяком случае, Александр Лукашенко, когда уехал из Москвы, объявил, что парламент Белоруссии рассмотрит этот вопрос сразу после новогодних праздников. Ничего больше, собственно, пока другого не возникает, кроме этого аргумента. Он вам кажется достаточным? Это равноценный обмен?
П.МЕДВЕДЕВ: Ой, вы знаете, вы задаете вопрос не по моей специальности. Я очень стараюсь избегать быть похожим на утку, которая умеет и бегать, и летать, и плавать, и все плохо. Я стараюсь выучивать – видите, сколько шпаргалок принес с собой – нечто в одном направлении.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Хорошо, давайте о финансах, давайте о деньгах.
П.МЕДВЕДЕВ: Я не знаю, сколько стоит признание. Чего-то оно, безусловно, стоит. Но вот стоит ли оно пяти миллиардов, не знаю.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Вас сегодня не удивили слова Аркадия Дворковича, советника президента, о том, что, возможно, впервые за десять или даже чуть больше лет нашей стране придется залезать в долги в связи с кризисом?
М.КОРОЛЕВА: Потому что бюджет может оказаться дефицитным.
П.МЕДВЕДЕВ: Да нет, конечно, не удивили. Я думаю, что его прогноз очень правдоподобный. Что на самом деле будет, мы увидим в конце следующего года. Но прогноз, мне кажется, очень правдоподобный. Ничего не поделаешь. Мы набрали определенное количество обязательств, бюджета набрал. Отказываться от них нельзя. Нельзя говорить людям, что мы передумали платить такую-то зарплату, платить такие-то пенсии. Поэтому придется смириться с тем, что бюджет некоторое время будет дефицитным.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Насколько серьезна эта доля дефицита, как вам кажется?
П.МЕДВЕДЕВ: Это совсем трудно предугадать. Все, что я могу сказать – по-видимому, в первые 2-3 года дефицитного бюджета скорее всего это не будет очень страшно, потому что мы накопили определенные запасы. Может быть, мы возьмем какие-то кредиты. Но в основном мы будем погашать дефицит за счет накопленного жирка.
М.КОРОЛЕВА: Вы имеете в виду резервный фонд?
П.МЕДВЕДЕВ: Да.
М.КОРОЛЕВА: Просто есть мнение, что, например, проще и лучше для страны взять за границей деньги в долг нежели тратить деньги резервного фонда.
П.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что будет сделано и то и другое – частично будут потрачены деньги, а частично будут взяты кредиты.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Я напомню, Павел Медведев, член Комитета ГД по финансовому рынку. Вы можете задавать нашему гостю свои вопросы по номеру +7 985 970 4545. Насколько страшная сама по себе эта штука – дефицитный бюджет? В общем, мы от этого тоже отвыкли, Павел Алексеевич.
П.МЕДВЕДЕВ: Нет, это не очень страшная штука. Если он не вечно дефицитный, как в Америке, и не очень сильно дефицитный, то это вполне терпимо. Многие страны долго живут с дефицитным бюджетом, и ничего. Ну вот Америка – это, правда, пример не очень хороший, тут с очень дефицитным и очень долго. Они залезли в карман не только к своим детям и внукам, но, по-моему, и к правнукам.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Автоматически дефицит бюджета не предполагает сокращения наиболее социально значимых статей расходов?
П.МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, что наоборот – приходится соглашаться на дефицитный бюджет именно потому, что нельзя сокращать некоторые расходы точно.
М.КОРОЛЕВА: Какие прежде всего?
П.МЕДВЕДЕВ: Социально значимые. Нельзя уменьшать зарплату бюджетникам, нельзя уменьшать пенсии. Мало того, что нельзя уменьшать зарплату, надо ее еще и увеличивать как минимум в соответствии с инфляцией.
М.КОРОЛЕВА: Я просто посмотрела на свой вопрос и… Я хотела спросить о другом. По поводу внешних заимствований – насколько страшно это? дефицитный бюджет – понятно. А вот что касается внешних заимствований? Вот мы просто за последние годы, опять-таки, так же, как от дефицита бюджета, мы отвыкли от того, что мы берем деньги в долг.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: И сейчас только радуемся – это у корпораций есть большие долги, поэтому и звенят эти маржин-коллы, а у страны-то в целом все в порядке. Представим себе, что мы бы в этот кризис вошли бы еще с каким-то суверенным долгом.
П.МЕДВЕДЕВ: Ну замечательно. Значит, наше правительство оказалось предусмотрительным. Не вошло с долгом. Но правительство должно быть достаточно гибким. Тогда, когда надо взять взаймы, оно должно уметь взять взаймы. И, слава богу, оно продемонстрировало умение обслуживать долг. Мы достойно обслужили и продолжаем обслуживать государственный долг. Небольшой государственный долг остается, и мы его аккуратно обслуживаем. И мы считаемся хорошим заемщиком.
М.КОРОЛЕВА: То есть для имиджа страны тоже не будет большого повреждения, если мы объявим о том, что вот мы, при том, что у нас были такие преференции в связи с высокими ценами на нефть, с большим резервным фондом, и получается, что мы буквально за несколько месяцев этот резервный фонд потратили и объявляем о том, что у нас появилась необходимость взять деньги взаймы?
П.МЕДВЕДЕВ: Нет, я думаю, что правительство так не поступит – оно не потратит сначала резервный фонд, а потом начнет искать деньги в кредит. Как люди, которые давно живут в рыночной экономике, не тратят свои депозиты прежде чем приходит им в голову взять кредит. Вот в Америке люди поступают именно так – они не платят последние доллары с депозита, а берут кредиты. Я думаю, что и Россия поступит так же. На всякий случай, будут сохраняться деньги, абсолютно доступные наши деньги, но при этом можно будет взять кредит. Взятие кредита не является никаким унижением. Это обычная коммерческая деятельность.
М.КОРОЛЕВА: Ну вот, кстати, Аркадий Дворкович уточнил, он сказал, что мы вряд ли будем заимствовать деньги у Международного Валютного Фонда и других подобных организаций. Он назвал это рыночными заимствованиями. Что мы можем прибегнуть к т.н. рыночным заимствованиям. Поясните, что это такое.
П.МЕДВЕДЕВ: Рыночные заимствования – это деньги, которые предлагают те структуры, которые зарабатывают на кредитовании кого-нибудь.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: То есть это не Международный Валютный Фонд, не Всемирный Банк?
П.МЕДВЕДЕВ: Это крупные банки или объединения крупных банков. Почему мы имеем возможность обратиться к рынку? Потому что у нас хорошая кредитная история. Нам скорее всего дадут достаточно дешево деньги, если мы их захотим взять.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но у МВФ и Всемирного Банка дешевле по процентам-то.
П.МЕДВЕДЕВ: Вполне возможно. И я не думаю, что мы полностью откажемся от МВФ, но уверен, что правительство будет заимствовать деньги из всех тех источников, которые принципиально возможны.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Если отвлечься от всех этих дел и вернуться к бюджету. Вроде бы сейчас периодически друг с другом разные люди соглашаются. Да, в 2009-м будет дефицит. Но уже приняты вами, вашими коллегами и сенаторами и подписаны президентом бюджет на 2009-й и в целом на три года. Никакого дефицита там не предусмотрено. И там заложены, мягко говоря, совсем другие параметры.
М.КОРОЛЕВА: То есть профицит, на самом деле.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Да, там профицит, там хорошая нефть, там довольно симпатичный курс рубля по отношению к доллару и к евро. Там много чего есть интересного. И планы по строительству, по промышленности. Прекрасно все. Насколько я знаю, в профильных министерствах сейчас идет работа уже по секвестированию бюджета на 2009 год. До Думы эта работа дошла или она чуть позже планируется?
П.МЕДВЕДЕВ: Она дойдет до Думы, безусловно, несколько позже. В вашем вопросе содержится претензия. Я попытаюсь ее сформулировать. Претензия такая. Правительство у нас недостаточно компетентное для того, чтобы уметь видеть будущее. Правильно?
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Упаси господь, я ничего такого не говорил.
П.МЕДВЕДЕВ: Но на самом деле ваша претензия ровно эквивалентна этой. К сожалению, видеть будущее не может не только правительство, но никто из смертных. И такого рода деятельность, как изменение, корректировка бюджета, к сожалению или к счастью, происходит каждый год. И несколько раз. Жизнь каким-то образом поворачивается, и оказывается, не совсем таким, как предполагалось. Предыдущие несколько лет всегда в одну сторону было отклонение от прогнозов – всегда бюджет был более богатым, чем мы предполагали.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но эти изменения не называли страшным словом секвестр.
П.МЕДВЕДЕВ: Ну, так…
М.КОРОЛЕВА: Ну сейчас, видимо, его тоже не будут называть секвестром, будут называть оптимизацией.
П.МЕДВЕДЕВ: Ну, вы знаете, по мне лишь бы в печку не ставили, а как назовут, неважно.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Насколько серьезным может быть секвестр?
П.МЕДВЕДЕВ: Может быть достаточно серьезным, конечно. Это, опять-таки, зависит от того, что произойдет.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Кстати, а от чего зависит, Павел Алексеевич?
П.МЕДВЕДЕВ: От доходов.
М.КОРОЛЕВА: А доходы – это только цены на нефть?
П.МЕДВЕДЕВ: Доходы от цены на нефть зависят очень сильно, но, конечно, не только от цены на нефть. Мы не только продаем нефть за границу. Мы берем НДС с наших предпринимателей, которые торгуют чем-то внутри страны.
М.КОРОЛЕВА: Скажите, что, на ваш взгляд, будет происходить с нашей национальной валютой? Вот сейчас мы видим…
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Ты про доллар, который народ скупает?
М.КОРОЛЕВА: Нет. Я не знаю, о чем ты, а я о рубле. Что касается рубля, то в последнее время происходит то, что многие называют плавной девальвацией. Вот тут появились прогнозы о том, что, возможно, за 15 минут до Нового Года рубль будет обрушен. Михаил Хазин высказывал этот прогноз, экономист. Либо сразу после новогодних праздников. Что, на ваш взгляд, в ближайшей перспективе может происходить с рублем в отношении к доллару или евро?
П.МЕДВЕДЕВ: Честный ответ такой – не знаю. Я могу сказать только то, что произошло. Пока ничего страшного не произошло, хотя в последний месяц, скажем, рубль ослабел относительно бивалютной корзины. Надо смотреть не отдельно на доллар, на который мы привыкли смотреть, не отдельно на евро, на который еще не очень привыкли. Надо смотреть на бивалютную корзину, в которой почти поровну входят рубль и доллар. В последний месяц ослабел. Но если посмотреть с начала года, то рубль ослабел не больше, чем на инфляцию. То есть, на самом деле, все, что произошло, это то, что рубль не укрепился. Мы мучились долго с тем, что рубль укреплялся слишком быстро, ЦБ с этим боролся. И вот он наконец боролся. В этом году рубль не укрепился. Только и всего.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: На это можно было бы посмотреть сквозь розовые очки, если бы не было кризиса. А сегодня мы следим за изменениями курса не просто в инфляционном плане или каком-то еще, а потому что мы видим – в условиях глобальных экономических потрясений ослабление курса нашей национальной валюты. И сегодня вряд ли кто-то всерьез, кроме кровно заинтересованных в этом национальных промышленников, готов говорить, что это благо. Это же индикатор общего положения страны.
П.МЕДВЕДЕВ: А укрепление валют – тоже индикатор или как?
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Каких валют?
П.МЕДВЕДЕВ: Рубля.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: То, что было до кризиса, это не считается, Павел Алексеевич. Это совсем другая обстановка и, самое главное, совсем другое направление движения и экономики в целом, и страны. А сейчас, когда кризис и падает все, и когда на фоне падающего всего еще и снижается рубль, это вносит дополнительный элемент тревоги.
П.МЕДВЕДЕВ: Все палки о двух концах. Один конец, понятно, какой – если рубль ослабеет, а он пока в годовой перспективе просто не укрепился, так вот если он ослабеет, конечно, в краткосрочной будущей перспективе происходит удорожание товаров. В первую очередь, тех, которые привезены из-за границы, тут же и похожих товаров российских. Но, с другой стороны, мы сейчас боимся того, что люди потеряют работу. А если рубль ослабевает, то скорее всего потеряет работу меньше наших сограждан. Потому, что их товар окажется конкурентоспособным.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Здесь у меня большой вопрос. Вот очень большой. Я понимаю всю эту зависимость между состоянием национальной валюты и ростом промышленного производства внутри. Но: возьмем, например, сельское хозяйство. Да, рубль будет сейчас ослабевать, и на этом фоне российское молоко будет более конкурентоспособным, чем молоко финское. Но молока-то по факту от этого больше не станет. Сейчас же наши крестьяне излишки не сливают в реки. Да, рубль обесценится еще на 20% - от этого молока на 20%, мне кажется, больше не будет. Потому что чтобы появились дойные коровы, нужно на это несколько лет. Точно так же и в промышленности.
П.МЕДВЕДЕВ: Это правда. И если молоко продавать невыгодно, то количество дойных коров уменьшается. По-видимому, если молоко продавать выгодно, то уменьшаться не будет. Правда – корову так долго приходится выращивать до тех пор, пока она станет давать молоко. Быстро мы не получим эффекта. Но с курами, возможно вполне, мы получим эффект быстро. С поросятами мы получим эффект быстро. Я думаю, что все-таки ослабевший рубль положительно повлияет на сельское хозяйство.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но не сразу. То есть одномоментной реакции ждать не стоит.
П.МЕДВЕДЕВ: С курами и поросятами относительно быстро. Сколько выращивается поросенок, надо спросить у специалистов по сельскому хозяйству, но я точно знаю, что быстрее, чем корова.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Жаль, что кроличье мясо у нас не очень популярно, потому что кролики уж точно быстро бы появлялись.
П.МЕДВЕДЕВ: Кстати говоря, может, вы подскажете тем людям, которые живут на земле, и они начнут кроличье мясо растить. Кроличье мясо очень вкусное.
М.КОРОЛЕВА: Как в кино – кролики это не только ценный мех.
М.КОРОЛЕВА: Павел Алексеевич, а если посмотреть на ту самую заветную бивалютную корзину, о которой так много говорят в новостях – доллар-евро, в этой паре, как вам кажется, за кем будущее?
П.МЕДВЕДЕВ: На этот вопрос хорошего ответа нет, хотя согражданам нашим ужасно хочется этот ответ получить. Когда я честно говорю, что я не знаю, все точно понимают, что я знаю, но скрываю. Но тем не менее, я ничего другого сказать не могу. Я не знаю. Призываю граждан не гонятся ни за какой валютой. Вот только что казалось, что надо покупать доллар, и нате вам – доллар стал падать. Теперь вроде бы надо покупать евро. Но каждый день надо что-то покупать и продавать. Человек, который работает на работе, не способен это делать. Он этого делать не должен. Он должен свои накопления разложить по нескольким корзинам.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: То есть все-таки валюту надо покупать?
П.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что надо накопления иметь в разных валютах, включая рубль, безусловно, и тратить тогда, когда приходит время тратить, ту корзину, которая в данный момент самая дорогая, а не самая дешевая, как обычно простые советские люди делают.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Есть проблема т.н. моногородов. Серьезная проблема. И не кажется, что в ближайшие полгода удастся ее решить. Я понимаю, Екатеринбург не моногород, но знаменитый Уралмаш – там, по слухам, со дня на день может тоже остановиться конвейер. Слава богу, если временно. Как в этих городах выживать людям? Есть список – путинский список, 250 предприятий, которым окажут первоочередную помощь. Но у нас только моногородов вроде 700.
П.МЕДВЕДЕВ: Ну, это первоочередную. А в среднесрочной перспективе, насколько я понимаю, окажут помощь полутора тысяче предприятий. Кроме того, если вы оказываете помощь одному предприятию, это предприятие становится заказчиком для других.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Это как история с банками – три получают государственные деньги и должны, по идее, распределять среди всех остальных. Похоже.
П.МЕДВЕДЕВ: Вашу иронию тоже понял. Пока не начало действовать положение ЦБ о гарантировании кредитов, да, действительно, так получалось, что эти деньги никому нельзя отдать. Сейчас, кажется, эти деньги стали растекаться по банкам. Но не текут в экономику, в реальный сектор, потому что та недоверие еще остается. Но правительство обещает дать гарантии и некоторым предприятиям. Тогда деньги пойдут на эти предприятия. Как только они придут на эти предприятия, тут же эти предприятия начнут что-то заказывать у других.
М.КОРОЛЕВА: Кстати, Володя упомянул этот самый список из 250 предприятий. О нем вчера говорила Эльвира Набиуллина. Еще вчера не было точно известно, кто вошел в этот список.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Сегодня обещали на сайте правительства повесить.
М.КОРОЛЕВА: Тем не менее, уже вчера стало ясно, об этом было объявлено, что, например, Газпром и Роснефть получат эту поддержку среди этих 250 предприятий, там Норникель, такие крупные предприятия. А как вам кажется, это правильно – поддерживать изначально богатые предприятия?
П.МЕДВЕДЕВ: Для того, чтобы принять решение по этому вопросу, перед собой надо иметь такую таблицу, она называется по-научному input-output, таблица входа-выхода, это затраты-выпуск. Вот когда оказывается помощь какому-то предприятию, надо попытаться понять, у каких предприятий и что заказывает это предприятие, чтобы жить дальше. У Набиуллиной такая таблица хотя бы в грубой форме лежит перед глазами. Поэтому ее надо спрашивать.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: 20 секунд. Коротко. Вы бы считали полезным введение стопроцентных гарантий по банковским вкладам?
П.МЕДВЕДЕВ: Нет, этого категорически делать нельзя. Это нарушает правила арифметики, если угодно. Кроме того, это дает возможность жульничать – взять миллиард долларов, положить в банк, который не стоит на ногах, и подорвать всю систему страхования в России. Этого делать нельзя.
М.КОРОЛЕВА: Но Австрия, например, ввела.
П.МЕДВЕДЕВ: А Австрия сделала это потому, что одна дама в соседней стране сказала, что они вводят стопроцентные гарантии. Но этой даме, по-видимому, мужчины в парламенте сказали, что этого делать нельзя. И бедная маленькая Австрия испугалась и проголосовала. Но ровно на один год. Это эквивалентно тому, что Австрия ручается, что за год не обанкротится ни один банк. Довольно долго объяснять, почему это эквивалентно, но Россия такое обязательство на себя взять не может.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Спасибо большое. Павел Медведев, член Комитета ГД по финансовому рынку.
ВАРФОЛОМЕЕВ: У нас в гостях сегодня член Комитета ГД по финансовому рынку Павел Медведев. Павел Алексеевич, добрый день.
Показать Все[+/-]Аннотацию
М.КОРОЛЕВА(ведущая): Здравствуйте.
П.МЕДВЕДЕВ: Здравствуйте.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ(ведущий): Перед вами мы планировали говорить о поставках российского газа в Белоруссию, но вот история с Будановым сменила наши планы, поэтому первый наш вопрос будет обращен к вам.
Мы тут подсчитали, что если сбудутся слова Лукашенко о том, что в следующем году Белоруссия будет платить в два с половиной – три раза меньше за российский природный газ в обмен на некоторые политические преференции, которые обсуждать не будем, то тогда Россия недополучит около пяти миллиардов долларов.
Это наши приблизительные оценки, исходя из среднеевропейской цены, анонсированной Газпромом на следующий год в 400 долларов за тысячу кубометров. В этой связи вопрос, который задает наш слушатель Платоша на интернет-сайте радио «Эхо Москвы»: «Зачем давать деньги в долг или в виде таких газовых субсидий таким странам, как Исландия, Белоруссия, когда мы сами уже собираемся влезать в долги. Мне тоже кажется, что ситуация несколько нелогична. Особенно в условиях кризиса.
П.МЕДВЕДЕВ: Мне всегда не нравится, когда что-нибудь продается не по рыночной цене. Это вызывает подозрение, не кладет ли кто-нибудь разницу в карман. Тем не менее, из политических соображений это иногда приходится делать. И что мы получаем взамен этой нерыночной цены, я, честно говоря, не знаю, но надеюсь, что что-то получаем.
М.КОРОЛЕВА: Ну вот предполагают, что на самом деле мы получаем признание независимости Абхазии и Южной Осетии. Во всяком случае, Александр Лукашенко, когда уехал из Москвы, объявил, что парламент Белоруссии рассмотрит этот вопрос сразу после новогодних праздников. Ничего больше, собственно, пока другого не возникает, кроме этого аргумента. Он вам кажется достаточным? Это равноценный обмен?
П.МЕДВЕДЕВ: Ой, вы знаете, вы задаете вопрос не по моей специальности. Я очень стараюсь избегать быть похожим на утку, которая умеет и бегать, и летать, и плавать, и все плохо. Я стараюсь выучивать – видите, сколько шпаргалок принес с собой – нечто в одном направлении.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Хорошо, давайте о финансах, давайте о деньгах.
П.МЕДВЕДЕВ: Я не знаю, сколько стоит признание. Чего-то оно, безусловно, стоит. Но вот стоит ли оно пяти миллиардов, не знаю.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Вас сегодня не удивили слова Аркадия Дворковича, советника президента, о том, что, возможно, впервые за десять или даже чуть больше лет нашей стране придется залезать в долги в связи с кризисом?
М.КОРОЛЕВА: Потому что бюджет может оказаться дефицитным.
П.МЕДВЕДЕВ: Да нет, конечно, не удивили. Я думаю, что его прогноз очень правдоподобный. Что на самом деле будет, мы увидим в конце следующего года. Но прогноз, мне кажется, очень правдоподобный. Ничего не поделаешь. Мы набрали определенное количество обязательств, бюджета набрал. Отказываться от них нельзя. Нельзя говорить людям, что мы передумали платить такую-то зарплату, платить такие-то пенсии. Поэтому придется смириться с тем, что бюджет некоторое время будет дефицитным.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Насколько серьезна эта доля дефицита, как вам кажется?
П.МЕДВЕДЕВ: Это совсем трудно предугадать. Все, что я могу сказать – по-видимому, в первые 2-3 года дефицитного бюджета скорее всего это не будет очень страшно, потому что мы накопили определенные запасы. Может быть, мы возьмем какие-то кредиты. Но в основном мы будем погашать дефицит за счет накопленного жирка.
М.КОРОЛЕВА: Вы имеете в виду резервный фонд?
П.МЕДВЕДЕВ: Да.
М.КОРОЛЕВА: Просто есть мнение, что, например, проще и лучше для страны взять за границей деньги в долг нежели тратить деньги резервного фонда.
П.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что будет сделано и то и другое – частично будут потрачены деньги, а частично будут взяты кредиты.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Я напомню, Павел Медведев, член Комитета ГД по финансовому рынку. Вы можете задавать нашему гостю свои вопросы по номеру +7 985 970 4545. Насколько страшная сама по себе эта штука – дефицитный бюджет? В общем, мы от этого тоже отвыкли, Павел Алексеевич.
П.МЕДВЕДЕВ: Нет, это не очень страшная штука. Если он не вечно дефицитный, как в Америке, и не очень сильно дефицитный, то это вполне терпимо. Многие страны долго живут с дефицитным бюджетом, и ничего. Ну вот Америка – это, правда, пример не очень хороший, тут с очень дефицитным и очень долго. Они залезли в карман не только к своим детям и внукам, но, по-моему, и к правнукам.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Автоматически дефицит бюджета не предполагает сокращения наиболее социально значимых статей расходов?
П.МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, что наоборот – приходится соглашаться на дефицитный бюджет именно потому, что нельзя сокращать некоторые расходы точно.
М.КОРОЛЕВА: Какие прежде всего?
П.МЕДВЕДЕВ: Социально значимые. Нельзя уменьшать зарплату бюджетникам, нельзя уменьшать пенсии. Мало того, что нельзя уменьшать зарплату, надо ее еще и увеличивать как минимум в соответствии с инфляцией.
М.КОРОЛЕВА: Я просто посмотрела на свой вопрос и… Я хотела спросить о другом. По поводу внешних заимствований – насколько страшно это? дефицитный бюджет – понятно. А вот что касается внешних заимствований? Вот мы просто за последние годы, опять-таки, так же, как от дефицита бюджета, мы отвыкли от того, что мы берем деньги в долг.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: И сейчас только радуемся – это у корпораций есть большие долги, поэтому и звенят эти маржин-коллы, а у страны-то в целом все в порядке. Представим себе, что мы бы в этот кризис вошли бы еще с каким-то суверенным долгом.
П.МЕДВЕДЕВ: Ну замечательно. Значит, наше правительство оказалось предусмотрительным. Не вошло с долгом. Но правительство должно быть достаточно гибким. Тогда, когда надо взять взаймы, оно должно уметь взять взаймы. И, слава богу, оно продемонстрировало умение обслуживать долг. Мы достойно обслужили и продолжаем обслуживать государственный долг. Небольшой государственный долг остается, и мы его аккуратно обслуживаем. И мы считаемся хорошим заемщиком.
М.КОРОЛЕВА: То есть для имиджа страны тоже не будет большого повреждения, если мы объявим о том, что вот мы, при том, что у нас были такие преференции в связи с высокими ценами на нефть, с большим резервным фондом, и получается, что мы буквально за несколько месяцев этот резервный фонд потратили и объявляем о том, что у нас появилась необходимость взять деньги взаймы?
П.МЕДВЕДЕВ: Нет, я думаю, что правительство так не поступит – оно не потратит сначала резервный фонд, а потом начнет искать деньги в кредит. Как люди, которые давно живут в рыночной экономике, не тратят свои депозиты прежде чем приходит им в голову взять кредит. Вот в Америке люди поступают именно так – они не платят последние доллары с депозита, а берут кредиты. Я думаю, что и Россия поступит так же. На всякий случай, будут сохраняться деньги, абсолютно доступные наши деньги, но при этом можно будет взять кредит. Взятие кредита не является никаким унижением. Это обычная коммерческая деятельность.
М.КОРОЛЕВА: Ну вот, кстати, Аркадий Дворкович уточнил, он сказал, что мы вряд ли будем заимствовать деньги у Международного Валютного Фонда и других подобных организаций. Он назвал это рыночными заимствованиями. Что мы можем прибегнуть к т.н. рыночным заимствованиям. Поясните, что это такое.
П.МЕДВЕДЕВ: Рыночные заимствования – это деньги, которые предлагают те структуры, которые зарабатывают на кредитовании кого-нибудь.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: То есть это не Международный Валютный Фонд, не Всемирный Банк?
П.МЕДВЕДЕВ: Это крупные банки или объединения крупных банков. Почему мы имеем возможность обратиться к рынку? Потому что у нас хорошая кредитная история. Нам скорее всего дадут достаточно дешево деньги, если мы их захотим взять.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но у МВФ и Всемирного Банка дешевле по процентам-то.
П.МЕДВЕДЕВ: Вполне возможно. И я не думаю, что мы полностью откажемся от МВФ, но уверен, что правительство будет заимствовать деньги из всех тех источников, которые принципиально возможны.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Если отвлечься от всех этих дел и вернуться к бюджету. Вроде бы сейчас периодически друг с другом разные люди соглашаются. Да, в 2009-м будет дефицит. Но уже приняты вами, вашими коллегами и сенаторами и подписаны президентом бюджет на 2009-й и в целом на три года. Никакого дефицита там не предусмотрено. И там заложены, мягко говоря, совсем другие параметры.
М.КОРОЛЕВА: То есть профицит, на самом деле.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Да, там профицит, там хорошая нефть, там довольно симпатичный курс рубля по отношению к доллару и к евро. Там много чего есть интересного. И планы по строительству, по промышленности. Прекрасно все. Насколько я знаю, в профильных министерствах сейчас идет работа уже по секвестированию бюджета на 2009 год. До Думы эта работа дошла или она чуть позже планируется?
П.МЕДВЕДЕВ: Она дойдет до Думы, безусловно, несколько позже. В вашем вопросе содержится претензия. Я попытаюсь ее сформулировать. Претензия такая. Правительство у нас недостаточно компетентное для того, чтобы уметь видеть будущее. Правильно?
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Упаси господь, я ничего такого не говорил.
П.МЕДВЕДЕВ: Но на самом деле ваша претензия ровно эквивалентна этой. К сожалению, видеть будущее не может не только правительство, но никто из смертных. И такого рода деятельность, как изменение, корректировка бюджета, к сожалению или к счастью, происходит каждый год. И несколько раз. Жизнь каким-то образом поворачивается, и оказывается, не совсем таким, как предполагалось. Предыдущие несколько лет всегда в одну сторону было отклонение от прогнозов – всегда бюджет был более богатым, чем мы предполагали.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но эти изменения не называли страшным словом секвестр.
П.МЕДВЕДЕВ: Ну, так…
М.КОРОЛЕВА: Ну сейчас, видимо, его тоже не будут называть секвестром, будут называть оптимизацией.
П.МЕДВЕДЕВ: Ну, вы знаете, по мне лишь бы в печку не ставили, а как назовут, неважно.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Насколько серьезным может быть секвестр?
П.МЕДВЕДЕВ: Может быть достаточно серьезным, конечно. Это, опять-таки, зависит от того, что произойдет.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Кстати, а от чего зависит, Павел Алексеевич?
П.МЕДВЕДЕВ: От доходов.
М.КОРОЛЕВА: А доходы – это только цены на нефть?
П.МЕДВЕДЕВ: Доходы от цены на нефть зависят очень сильно, но, конечно, не только от цены на нефть. Мы не только продаем нефть за границу. Мы берем НДС с наших предпринимателей, которые торгуют чем-то внутри страны.
М.КОРОЛЕВА: Скажите, что, на ваш взгляд, будет происходить с нашей национальной валютой? Вот сейчас мы видим…
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Ты про доллар, который народ скупает?
М.КОРОЛЕВА: Нет. Я не знаю, о чем ты, а я о рубле. Что касается рубля, то в последнее время происходит то, что многие называют плавной девальвацией. Вот тут появились прогнозы о том, что, возможно, за 15 минут до Нового Года рубль будет обрушен. Михаил Хазин высказывал этот прогноз, экономист. Либо сразу после новогодних праздников. Что, на ваш взгляд, в ближайшей перспективе может происходить с рублем в отношении к доллару или евро?
П.МЕДВЕДЕВ: Честный ответ такой – не знаю. Я могу сказать только то, что произошло. Пока ничего страшного не произошло, хотя в последний месяц, скажем, рубль ослабел относительно бивалютной корзины. Надо смотреть не отдельно на доллар, на который мы привыкли смотреть, не отдельно на евро, на который еще не очень привыкли. Надо смотреть на бивалютную корзину, в которой почти поровну входят рубль и доллар. В последний месяц ослабел. Но если посмотреть с начала года, то рубль ослабел не больше, чем на инфляцию. То есть, на самом деле, все, что произошло, это то, что рубль не укрепился. Мы мучились долго с тем, что рубль укреплялся слишком быстро, ЦБ с этим боролся. И вот он наконец боролся. В этом году рубль не укрепился. Только и всего.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: На это можно было бы посмотреть сквозь розовые очки, если бы не было кризиса. А сегодня мы следим за изменениями курса не просто в инфляционном плане или каком-то еще, а потому что мы видим – в условиях глобальных экономических потрясений ослабление курса нашей национальной валюты. И сегодня вряд ли кто-то всерьез, кроме кровно заинтересованных в этом национальных промышленников, готов говорить, что это благо. Это же индикатор общего положения страны.
П.МЕДВЕДЕВ: А укрепление валют – тоже индикатор или как?
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Каких валют?
П.МЕДВЕДЕВ: Рубля.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: То, что было до кризиса, это не считается, Павел Алексеевич. Это совсем другая обстановка и, самое главное, совсем другое направление движения и экономики в целом, и страны. А сейчас, когда кризис и падает все, и когда на фоне падающего всего еще и снижается рубль, это вносит дополнительный элемент тревоги.
П.МЕДВЕДЕВ: Все палки о двух концах. Один конец, понятно, какой – если рубль ослабеет, а он пока в годовой перспективе просто не укрепился, так вот если он ослабеет, конечно, в краткосрочной будущей перспективе происходит удорожание товаров. В первую очередь, тех, которые привезены из-за границы, тут же и похожих товаров российских. Но, с другой стороны, мы сейчас боимся того, что люди потеряют работу. А если рубль ослабевает, то скорее всего потеряет работу меньше наших сограждан. Потому, что их товар окажется конкурентоспособным.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Здесь у меня большой вопрос. Вот очень большой. Я понимаю всю эту зависимость между состоянием национальной валюты и ростом промышленного производства внутри. Но: возьмем, например, сельское хозяйство. Да, рубль будет сейчас ослабевать, и на этом фоне российское молоко будет более конкурентоспособным, чем молоко финское. Но молока-то по факту от этого больше не станет. Сейчас же наши крестьяне излишки не сливают в реки. Да, рубль обесценится еще на 20% - от этого молока на 20%, мне кажется, больше не будет. Потому что чтобы появились дойные коровы, нужно на это несколько лет. Точно так же и в промышленности.
П.МЕДВЕДЕВ: Это правда. И если молоко продавать невыгодно, то количество дойных коров уменьшается. По-видимому, если молоко продавать выгодно, то уменьшаться не будет. Правда – корову так долго приходится выращивать до тех пор, пока она станет давать молоко. Быстро мы не получим эффекта. Но с курами, возможно вполне, мы получим эффект быстро. С поросятами мы получим эффект быстро. Я думаю, что все-таки ослабевший рубль положительно повлияет на сельское хозяйство.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но не сразу. То есть одномоментной реакции ждать не стоит.
П.МЕДВЕДЕВ: С курами и поросятами относительно быстро. Сколько выращивается поросенок, надо спросить у специалистов по сельскому хозяйству, но я точно знаю, что быстрее, чем корова.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Жаль, что кроличье мясо у нас не очень популярно, потому что кролики уж точно быстро бы появлялись.
П.МЕДВЕДЕВ: Кстати говоря, может, вы подскажете тем людям, которые живут на земле, и они начнут кроличье мясо растить. Кроличье мясо очень вкусное.
М.КОРОЛЕВА: Как в кино – кролики это не только ценный мех.
М.КОРОЛЕВА: Павел Алексеевич, а если посмотреть на ту самую заветную бивалютную корзину, о которой так много говорят в новостях – доллар-евро, в этой паре, как вам кажется, за кем будущее?
П.МЕДВЕДЕВ: На этот вопрос хорошего ответа нет, хотя согражданам нашим ужасно хочется этот ответ получить. Когда я честно говорю, что я не знаю, все точно понимают, что я знаю, но скрываю. Но тем не менее, я ничего другого сказать не могу. Я не знаю. Призываю граждан не гонятся ни за какой валютой. Вот только что казалось, что надо покупать доллар, и нате вам – доллар стал падать. Теперь вроде бы надо покупать евро. Но каждый день надо что-то покупать и продавать. Человек, который работает на работе, не способен это делать. Он этого делать не должен. Он должен свои накопления разложить по нескольким корзинам.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: То есть все-таки валюту надо покупать?
П.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что надо накопления иметь в разных валютах, включая рубль, безусловно, и тратить тогда, когда приходит время тратить, ту корзину, которая в данный момент самая дорогая, а не самая дешевая, как обычно простые советские люди делают.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Есть проблема т.н. моногородов. Серьезная проблема. И не кажется, что в ближайшие полгода удастся ее решить. Я понимаю, Екатеринбург не моногород, но знаменитый Уралмаш – там, по слухам, со дня на день может тоже остановиться конвейер. Слава богу, если временно. Как в этих городах выживать людям? Есть список – путинский список, 250 предприятий, которым окажут первоочередную помощь. Но у нас только моногородов вроде 700.
П.МЕДВЕДЕВ: Ну, это первоочередную. А в среднесрочной перспективе, насколько я понимаю, окажут помощь полутора тысяче предприятий. Кроме того, если вы оказываете помощь одному предприятию, это предприятие становится заказчиком для других.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Это как история с банками – три получают государственные деньги и должны, по идее, распределять среди всех остальных. Похоже.
П.МЕДВЕДЕВ: Вашу иронию тоже понял. Пока не начало действовать положение ЦБ о гарантировании кредитов, да, действительно, так получалось, что эти деньги никому нельзя отдать. Сейчас, кажется, эти деньги стали растекаться по банкам. Но не текут в экономику, в реальный сектор, потому что та недоверие еще остается. Но правительство обещает дать гарантии и некоторым предприятиям. Тогда деньги пойдут на эти предприятия. Как только они придут на эти предприятия, тут же эти предприятия начнут что-то заказывать у других.
М.КОРОЛЕВА: Кстати, Володя упомянул этот самый список из 250 предприятий. О нем вчера говорила Эльвира Набиуллина. Еще вчера не было точно известно, кто вошел в этот список.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Сегодня обещали на сайте правительства повесить.
М.КОРОЛЕВА: Тем не менее, уже вчера стало ясно, об этом было объявлено, что, например, Газпром и Роснефть получат эту поддержку среди этих 250 предприятий, там Норникель, такие крупные предприятия. А как вам кажется, это правильно – поддерживать изначально богатые предприятия?
П.МЕДВЕДЕВ: Для того, чтобы принять решение по этому вопросу, перед собой надо иметь такую таблицу, она называется по-научному input-output, таблица входа-выхода, это затраты-выпуск. Вот когда оказывается помощь какому-то предприятию, надо попытаться понять, у каких предприятий и что заказывает это предприятие, чтобы жить дальше. У Набиуллиной такая таблица хотя бы в грубой форме лежит перед глазами. Поэтому ее надо спрашивать.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: 20 секунд. Коротко. Вы бы считали полезным введение стопроцентных гарантий по банковским вкладам?
П.МЕДВЕДЕВ: Нет, этого категорически делать нельзя. Это нарушает правила арифметики, если угодно. Кроме того, это дает возможность жульничать – взять миллиард долларов, положить в банк, который не стоит на ногах, и подорвать всю систему страхования в России. Этого делать нельзя.
М.КОРОЛЕВА: Но Австрия, например, ввела.
П.МЕДВЕДЕВ: А Австрия сделала это потому, что одна дама в соседней стране сказала, что они вводят стопроцентные гарантии. Но этой даме, по-видимому, мужчины в парламенте сказали, что этого делать нельзя. И бедная маленькая Австрия испугалась и проголосовала. Но ровно на один год. Это эквивалентно тому, что Австрия ручается, что за год не обанкротится ни один банк. Довольно долго объяснять, почему это эквивалентно, но Россия такое обязательство на себя взять не может.
В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Спасибо большое. Павел Медведев, член Комитета ГД по финансовому рынку.
0 коммент.:
Отправить комментарий